Отвергая собственную ответственность, мы творим ад

1

Есть писатели, которые могут выстроить чудесную иллюзию, что крепит сердце и ум, есть и такие, которые разбивают эту иллюзию. Конрад принадлежал к этим вторым.

Когда выезжал из страны, было 17 лет. Уже был сиротой. Его родители, здоровье которых подорвало ссылку в Сибирь, умерли преждевременно, оставив его под опеку дяди, одного из организаторов январского восстания. Юзеф Конрад Корженевский яко поляк хорошо знал, что значит жить в порабощенному обществе и чем является стремление к свободе. Видел также болезненные национальные и этнические разделения. Был свидетелем эксплуатации и несправедливости.

Не знаю, с каким чувством он уезжал из страны. Может, как и каждый молодой человек, искал приключений и широких горизонтов, но детство и молодость в понурій, порабощенной стране, что зализывает раны после неудачного восстания, должны были повлиять на него. Писал: «Каждая травинка имеет свое место на земле, откуда черпает свою жизнь и силу; так же человек имеет свои корни в стране, из которой тянет вместе с жизнью свою веру».

В своих книгах разбил безрефлексійний нарратив о покорении мира как героический и исторически необходимый поступок, что приносит цивилизационные достижения и единственно правильную веру. Подверг сомнению добродетель заполнения белых пятен на картах и благородного цивілізування морально и онтологически подозрительной дикости. В портах Африки видел корабли, полные живого товара, конторы, в которых жадность и жестокость стали неінфлюючою, высоко ценимым валютой. Описал, насколько хрупкой является в нас то, что мы гордо и патетически называем человечностью. И как легко нам соскользнуть в сердцевине тьмы.

2

Отправившись из Польши в Марсель и далее на южные моря, Конрад вероятно имел уже тот дополнительный змисл, что данный людям в покоренных и униженных странах. Змисл, что обостряет восприятие и заставляет под позолотой реальности увидеть огромные залежи страдания. Проницательность, что течет из инстинктивного понимания мрачных удавок власти и послушного підпорядковування, что позволяет точно улавливать конформистские и некритичны осанки, которые быстро превращают кошмар в «нормальность».

Всю жизнь Конрад использовал свой редкий змисл в писании. Описывал ситуации, в которых лицо вынуждено столкнуться с собственным чувством ответственности, ибо только ответственность за свои поступки была для него критерием человеческого достоинства. Ибо там, где отрицают собственную ответственность, сразу творится ад.

3

После чтения Конрада человек становится чувствительной. Уже не может невинно и некритично следить за рассказами о первооткрывателей и завоевателей, о отважных белых колонизаторов и пламенных миссионеров. Путешествия Филеаса Фогга, приключения Стася и Нель или Индианы Джонса перестают развлекать. Что-то в них мозолит, вызывает стыд. Сознание сумеет навсегда измениться и с тех пор постоянно будет задавать нам неудобные вопросы, на которые мы будем вынуждены находить ровно такие же неудобные ответы.

Это как в синапсах, что их работу подсмотрели неврологи, — при реакции на новые внешние импульсы сразу формируются новые нейроны, которые творяють в нашей нервной системе до тех пор несуществующие связи, материально развивая наш мозг. Мозг, сталкиваясь с чем-то, чего не знает, должен сделать реально физическую работу — выработать новые дорожки перцепции. Собственно так литература меняет нас.

4

Конрад приоткрыл нам пессимистичную, не слишком приятную правду, веря в то, что «логика нашего поведения всегда сдана на милость темных и непрогнозируемых поездов». Чтение его книг все еще способно нас изменить, несмотря, что прошло уже более ста лет с момента их написания. К сожалению, диагноз Конрада остается актуальным.

Мне на ум приходит дом, который все время строил Олмейр, герой дебютного романа писателя. Будучи воплощением Запада, дом возвышается среди малазийских джунглей; смешной и жалкий в своей несоответствия климата и другого образа жизни. Это метафора настойчивого желания символически покорить, завладеть совсем другим миром, отличным от наших привычных, хорошо известных образцов.

5

Нам не удалось построить удобный дом для всех людей, так же, как и не удалось построить его Олмейру, потому что в процессе строительства мы принимали во внимание, как и он, только свои потребности, іґноруючи потребности других.

Или еще имеем его, этот змисл Конрада, который в так называемой нормальности позволяет нам увидеть насилие и гордыню, увидеть стремление доминировать и навязывать свое видение мира, делить людей на лучших и худших? И сможем ли мы сделать его компасом в жизни?

______________________

Ольга Токарчук, известная в мире современная польская писательница, двукратная лауреатка литературной награды «Nike» за роман «Бегуны»(2008) и «Книгу Иакова» (2015).

Olga Tokarczuk
Gdy odrzucamy własną odpowiedzialność, tworzy się piekło
Gazeta Wyborcza, 2.12.2017
Перевод О.Д.